Ездили в город за теплыми вещами, вывезли машину.

Ощущения от поездки невеселые. Два месяца мы не были в городе. Город стал другим, нет ощущения того, что приехали домой. Скорее наоборот, хочется схватить самое необходимое и бежать оттуда.

Хотя дом цел, все там хорошо, но все равно ощущение того, что ты не дома. Несмотря на родные стены и обстановку.

Больше всего поразили жители. Даже те, кто был адекватен, пока в городе была связь, и мы общались, сейчас как будто сошли с ума. Им внушили какие-то странные вещи, что существуют факты, в которые не только нельзя поверить, но даже невозможно допустить мысль, что это может быть правдой.

Соседи, даже те, кто знал тебя с детства, улыбаются тебе до тех пор, пока не узнают, что ты собираешься уезжать. Сразу же от них идет ненависть. Причем то, что их дети или внуки выехали из города — это нормально, а то, что кто-то другой это себе позволил — это просто преступление какое-то.

Жители разделились на две категории — одни называют бандитов с автоматами «своими» и орут «За ЛНР!», даже не понимая, чем это для них обернется. Но ожидая вместе с тем, когда же Киев им пенсии и пособия перечислит.

Вторая часть жителей (сколько таких осталось, сказать сложно) внезапно попала в 37-й год с НКВД, репрессиями, подвалами и прочим. Они прекрасно понимают, что происходит и куда все катится, но говорить об этом они не могут, опасаясь за свою жизнь и жизнь близких. Даже на улицу стараются реже выходить, не говоря о том, чтобы делиться с кем-то мыслями и общаться.

По восточным кварталам, Малой Вергунке особых разрушений не видно. Разве что выбиты окна и в асфальте воронки.

Рынок на 50 лет Октября работает, на «Околицу» что-то привозят. Магазины работают до 13:00. Потом жизнь в городе затихает и к началу сумерек просто сходит на «нет».

Ездят разрисованные под ЛНР и ГБР «отжатые» у жителей автомобили. В основном дорогие. С включенной «аварийкой», без соблюдения каких-либо правил. Там все по закону: «прав тот, у кого в руках автомат». А твоя жизнь не стоит ничего. Если поймают в городе человека с перегаром, отправляют копать окопы на 2 недели. И это еще ничего — могут отправить собирать трупы боевиков, вздувшиеся, разорванные на части.

Вообще создалось впечатление, что в воздухе витает ощущение ужаса, обреченности. Люди стали другими — если раньше смеялись, общались, ругались, то теперь это все больше напоминает фильм ужасов про зомби — вроде и тот же самый человек, но уже не он…

В городе ничего не фотографировала, не снимала — страшно было и телефон достать. Удалось снять Малиновские леса, точнее то, что от них осталось — километры, гектары выжженного леса."

Катерина Сирко